 |
1992-1995 – клуб Тоннель (Питер)
Денис Одинг:
«В 1992 году сквот на Свечном стали расселять. Мы лишились помещения, оказались в родительских квартирах и как-то загрустили. Надо сказать, что в Питере к тому моменту началась новая капиталистическая эпоха. Все были озабочены зарабатыванием денег, и все было поставлено на коммерческие рельсы. К сожалению, эта золотая лихорадка не затронула сферу искусства. Художественного рынка, как такого, не было. Галерей не существовало, и продавать картины было невозможно. Посовещавшись, мы решили открыть собственное заведение.
Мы с самого начала были настроены на клуб в подвале. Олег как раз вернулся из Германии, где насмотрелся на множество таких вот андерграундных клубов, и мы прекрасно понимали, что нам нужно уходить под землю. Только так мы могли создать персональное пространство; свой микромир, в котором было бы уютно нам и нашим друзьям.
С поиском подходящего объекта были невероятные мучения. Мы отсмотрели множество помещений и, в итоге, обнаружили прекрасное бомбоубежище в Любанском переулке. Однако заполучить его оказалось непросто. Переговоры заняли около года – подвал состоял на балансе военного завода. Поначалу его руководство восприняли нашу затею в штыки, и вообще отказались иметь с нами дело. Потом они оттаяли, но тут появились какие-то китайцы с идеей открыть там какой-то торговый центр. Переговоры с ними заняли еще месяца три. Это тянулось, казалось, вечно – предполагаемые арендаторы исчезали, потом появлялись новые с новыми, еще более безумными идеями. В итоге, руководству это надоело, и они согласились отдать помещение нам, под наш совершенно неопределенный и им совсем непонятный клуб.
Работать нам приходилось по «кривым» схемам. Завод, по закону, не имел право сдавать нам этот подвал, но они могли организовывать совместные предприятия. Слава богу, там был вполне вменяемый директор, с которым мы договорились полюбовно, за процент от прибыли. Это было джентльменское, партнерское соглашение.
Надо сказать, что тогда ни одного легального и постоянно действующего клуба в Питере не было. «Планетарий» существовал в форме разовых вечеринок. Там работали «Новые композиторы», которые регулярно там что-то проводили. Периодически возникали сторонние арендаторы, которые пытались устраивать там свои вечеринки. «Тоннель», таким образом, оказался первым клубом, зарегистрированным властями, и обладающим кучей бумажек. Нами было создано ООО «Тоннель» и наша деятельность уже носила официальный характер.
В начале 90-х народ на вечеринку было собрать легко. Костяк клабберов состоял из сообщества в двести-триста человек. Учитывая их друзей, девушек и случайно примкнувших к движению - человек пятьсот максимум. Все они близко друг друга знали, весьма активно общались, так что информация в этой среде распространялась мгновенно. Достаточно было напечатать флаера, раздать их – и в клубе было уже не протолкнуться.
С появлением «Тоннеля» количество «ночных жителей» здорово выросло. В основном, к сожалению, за счет питерских бандитов. Клуб «для своих», замкнутого пространства единомышленников не получилось. К нам хлынул криминал. Было совершенно непонятно, что им в клубе было нужно. Наверное, им было просто любопытно посмотреть, чем это люди занимаются ночью, под какую музыку танцуют и, вообще, что происходит. А мы были прекраснодушные молодые люди, совершенно не готовые к жесткой встрече со злом. Противостоять этой армии мы были не в силах.
К счастью, достаточно быстро этот интерес спал – бандитам было просто скучно всю ночь торчать в подвале под оглушительную музыку. Это было для них «западло». И они пропали. Но, увы, не надолго. Как только в ночной жизни стали появляться таблетки, бандиты вернулись, видимо, почувствовав, запах легких денег. Вот это было уже страшно. В один прекрасный момент на танцполе оказалось множество крепких, бритоголовых ребят. Чтобы как-то изменить эту ситуацию, мы вынуждены были пойти на хитрость, устраивать милицейские псевдо-рейды. Это помогло – часть пацанов из клуба удалось убрать.
Но в «Тоннеле» были и настоящие рейды, очень страшные. В принципе, властям было наплевать на то, что происходило в питерских клубах. Но как только случались какие-то криминальные ЧП, кого-то из милиционеров убивали в злачных местах, как сразу же начинались очень жесткие чистки.
Один раз в «Тоннеле» прошли очень страшные «Маски-шоу». В клуб ворвались Омоновцы с автоматами, всех положили на пол и держали в таком положении несколько часов. У нас как раз играл немецкий диджей, и ему, бедняге, досталось больше всего. Он по глупости поднял голову и тут же получил удар сапогом в лицо. В итоге несчастному выбили передние зубы.
К слову, иностранцы тогда в Россию приезжали неохотно. Я помню, что в 1994 мы пытались зазвать Марушу, но она отказалась наотрез. Для нее Россия тогда была страной неизвестной и невероятно страшной, в которую она не хотела ехать ни под каким предлогом. В 1993 году нам чудом удалось зазвать в «Тоннель» Ника Уоррена, была мощнейшая вечеринка, о которой в Питере помнят и по сей день.
Поначалу в «Тоннеле» играл только Леха и Андрей. Потом появился из Гоа Гаврила с коллекцией транса. Даня Анденсон и Леха Залогин специализировались на хаусе. Стали появляться разные направления и к году 95-му мы стали устраивать специализированные вечеринки с разной музыкой – техно, хард-кор, драм-энд-бейс.
Первоначально «Тоннель» работал два раза в неделю, а где-то через год мы перешли на трехдневный режим. Еще мы устраивали в клубе много выставок. У нас было много друзей-художников и, в условиях отсутствия галерей, «Тоннель» был для них хорошей выставочной площадкой.
В клуб входило около 700 человек. Всем друзьям мы выдали клубные карты, остальные же попадали в «Тоннель» через кассу. В общем, клуб был прибыльным мероприятием. Это не было сверхдоходом, но на эти деньги тогда можно было жить.
В году 1994 у «Тоннеля» появился коннект с Москвой. К этому моменту столица, изрядно заведенная вечеринками братьев Хаас, Воронцовым, Бирманом и Салмаксовым, ожила. После «Гагарин party» появился Penthouse, «Эрмитаж», началось активное движение. Но это, за исключением разве что «Птюча», были коммерческие дискотеки. А вот с «Птючом» мы контактировали плотно. Они приезжали к нам, смотрели, как все это происходит в «Тоннеле».
А в 1995 году «тоннельная» часть моей жизни закончилась. Мы все, как-то неожиданно и очень сильно, переругались. Все началось, как обычно, с дележке каких-то денег, и закончилось взаимными обвинениями. Теперь об этом смешно говорить, но тогда эта тема воспринималась крайне болезненно. У нас случился затяжной конфликт, очень острый, и мы с Олегом решили отойти от дел. Проще было заняться чем-нибудь другим, нежели вести долгую позиционную войну, кого-то подсиживать и выживать. Мы с Олегом оставили «Тоннель», организовали «Контрфорс» и начали организовывать независимые мероприятия».
|
Ваш комментарий
Пожалуйста, авторизуйтесь [введите ваш логин и пароль] для создания комментария!
|
|
|
