Авторская колонка

Павлова плюс один. Вторая серия

Вчера ездила в больницу на ультразвуковое обследование. Врач намазал мне живот какой-то слизью без запаха и вкуса, поводил по этой слизи чем-то вроде мышки, и стал говорить про хрусталики, легкие, клапаны сердца, почки и мозги моей дочери Сони. Потом он повернул монитор своего компьютера так, чтобы мне было видно, и я увидела черно-белое сквозное изображение Андроида в профиль. Андроид зевнул и показал мне язык. «Соня!» - воскликнула я и чуть не прослезилась. «Похожа на папу, значит, будет счастливая» - сказал доктор и вытер мне живот бумажным полотенцем.
Когда-то давным-давно этот живот был таким плоским, что в нем вряд ли помещался целый комплексный обед из МакДоналдса. Да, признаюсь, я никогда не могла до конца доесть картошку. Этот живот был настолько плоским, что после бурных выходных он становился даже впалым. То есть, со знаком «минус». Это был загорелый, или, в крайнем случае, пожелтевший от плохой печени живот. Да. Было время. И что с этим животом только не происходило, где он только не загорал. Вот, помню, прошлым летом он загорал на Ибице. Хорошее место, не придраться. Только дико дорого. Но я быстро разрулила этот вопрос. Я поехала на Ибицу не одна, а со своим старым другом Стариковым, который за неделю до этого получил гонорар. Учитывая то, что он был главным архитектором проекта какого-то многоквартирного жилого дома в центре Москвы, гонорар был весьма и весьма внушительным. Так что мы сразу и не раздумывая мутанули билеты и вылетели в Испанию. И знаете что? Хваленое Кафе Дель Мар, ради которого все ломятся на этот остров, худшее из того, что там можно найти. Потому что это сраное Кафе Дель Мар уже давно загажено какими-то отвратительными типами из спальных районов Лондона, футбольно-пивными болельщиками с обгоревшими красными мордами, жирноляжковыми тётками «за тридцать» в закосе под нашу группу «Тату» и какими-то совершенно опущенными типами в невменяемом состоянии от рождения. Мне это оскверненное место напомнило набережную в Геленджике. Курорты Краснодарского края. Но вообще-то, на Ибице было довольно скучно. Мы всего-то пару раз чуть не упали на арендованной машине в пропасть, потому что я так и не научилась водить машину по нагретым испанским солнцем горным серпантинам. А так, все было в пределах нормы: сытый, цивилизованный отдых в рамках танцевальной культуры. Ну, разве что Котов нас периодически развлекал: то на мопеде разобьется, то в два часа дня его в клуб надо отвезти…
Зато месяцем раньше, когда мой плоский живот отправился загорать в Турцию, вот это было приключение. Я, например, еле вернулась на родину, побывав и в полиции, и в жандармерии, и в тюрьме, и даже в турецком областном суде. Как меня так угораздило? А очень просто. Один глянцевый журнал зачем-то нанял меня продюсировать модные съемки. Их надо было провести на побережье Средиземного моря в районе Анталии. Ничего оригинального, как мне показалось. А так всегда и бывает. Первый тревожный звонок прозвучал в Домодедово, когда стало ясно, что наша съемочная группа летит в одном самолете с ТусАртом. Для тех, кто еще не стал добровольной жертвой этого ежесезонного мероприятия, поясняю: это куча народу, большинство из которого можно найти на страницах этого сайта, которая выезжает толпой в теплые страны, чтобы… Чтобы весело провести время. Мыльные пузыри, боди-арт (синяки, шишки), море алкоголя и вертушки – вот основные ориентиры участников этих так называемых фестивалей. Нет, я конечно понимаю, что изначально организаторами этих мероприятий руководили гораздо более честолюбивые помыслы, но разве с этой толпой моральных уродов можно как-то иначе? Нет, нельзя, особенно, когда они все вместе. В общем, как я уже написала, ТусАрт летел с нами в одном самолете. Зорькин и Гаррисон купили в Дьюти Фри шестнадцать бутылок рома. Когда у них спросили, зачем так много, они ужаснулись и ответили: «Ты что?! Нам же лететь три с половиной часа!!!». Когда где-то в середине полета закончилась Кока-Кола, начался жесткач. Ром стали пить чистяком. Как долетели - не помню, но в турецком аэропорту нашего стилиста Марата, совершенно обезумевшего от насыщенного полета, какой-то мужик с чартерного рейса «Новосибирск-Анталия» взял за лицо и уложил на мраморный пол. Марат, который посмел слишком пристально посмотреть на прическу его жены (кажется, такие штуки раньше называли «хала»), почувствовав затылком прохладный мрамор, разразился проклятиями, и началась небольшая драка. Нас быстро вывели из аэропорта и повезли в отель. ТусАрт всем составом уехал в другую сторону, увозя с собой бесчисленные бутылки драгоценного алкоголя. Мы забеспокоились, а зря. Оказалось, что отель, в который нас отправили, располагает почти круглосуточным сервисом в стилистике «все включено». Так что на следующий день мы проснулись нетрезвые. И вообще, насколько я помню, трезвыми мы проснулись только через десять дней в Москве. Надо признать, «все включено» работало безотказно.
Только утром выяснилось, что у нас пропала сумка с документами, билетами, всеми деньгами, американской грин-картой моей подруги Бердичевской, которая живет в Чикаго, ее кредитной картой на кругленькую сумму, мобильным телефоном за 500, палм-пайлотом со всей датой за 800, ключами от квартир, машин и пароходов, а также противозачаточными таблетками. Насчет последних Бердичевская сокрушалась по полной программе, и я ее полностью в этом поддерживала. Таблетки – дело серьезное.
Так мы оказались в жандармерии городка Кемер. Жандармы, в отличие от местных полицейских, которые нам сразу не понравились, оказались молодыми, высокими, красивыми и невероятно приветливыми чуваками. Мы даже забеспокоились: а не пидорасы ли они все? Идея о том, что по ночам они переодеваются и выступают в травести-шоу какого-нибудь роскошного ночного клуба в Анталии, нам настолько понравилась, что мы тут же стали ангажировать ребят потусоваться с нами. Они с радостью приняли наше предложение, пообещав заехать за нами через пару дней, когда начнутся выходные. Потом они угостили нас чаем и шашлыком, вызвали представителей нашего туристического агентства, водителя автобуса, который вез нас из аэропорта в отель, сопровождающую женщину с желтыми поломанными ногтями на ногах и бегающим взглядом, допросили всех, но сумку так и не нашли.
На следующее утро у нас начались съемки. Фотограф Пухов с ужасом сообщил нам, что стилист Марат не сможет присутствовать в силу своего глубочайшего запоя. «Проклятый олинклузив!» - сказали мы и поехали на съемку без него.
Когда мы вернулись, Марата уже не было. Обеспокоенный менеджер отеля сказал нам, что Марат в реанимации. В больнице Кемера нам сообщили, что у Марата тяжелейшая алкогольная интоксикация и что-то еще. Что, они никак не могут понять, но то, что он отравился, это точно. «В общем, ребята, стилист ваш сейчас находится в коме» - подытожил на ломаном английском местный доктор Коновалов. «Сделайте что-нибудь!» - взмолились мы, и через несколько часов нам выдали живого и дрожащего Марата. В руках у него был счет на полторы тысячи долларов за медицинские услуги. «Да за полторашку мы его лучше замочим и скажем, что так и было!» - воскликнул редактор рубрики «мода, красота и здоровье» Лёша, впихивая в потные руки доктора помятую стодолларовую купюру. Доктор, ровно как и медсестры, онемел от такой наглости и тут же вызвали жандармов. Но когда те приехали и стали с нами обниматься, работники медицины поняли, что просчитались и отпустили нас, злобно сверкая своими алчными глазами.
А на следующий день нас арестовали полицейские. Съемки проходили в четырехстах километрах от отеля, в живописном местечке с ужасным названием «Памукале». Там, на фоне потрясающей красоты белоснежных гор, голубых минеральных источников, пронзительно-синего неба и развалин времен Римской империи, нас приняли унизительнейшим образом за то, что мы снимали нечто порнографическое по мнению турецкой полиции. Голые сиськи Бердичевской, видите ли, осквернили их национальную честь и достоинство (а было ли оно?), а отсутствие документов и больших денег натолкнуло полицейских на мысль о немедленном аресте. Так мы оказались в тюрьме.
Ночь выдалась жаркая. Еды не было. Был только чифирь, который полицейские называли чаем. Не было в участке не междугороднего телефона, ни компьютера. Так что протокол они выводили каллиграфическим почерком от руки под копирку. Это заняло у них не меньше двух часов кропотливого труда. Когда они закончили писать, мы единогласно отказались подписывать этот протокол, потому что он был написан по-турецки. Полицейские не на шутку обломались и пообещали нам суд, показав на портрет бровастого Ататюрка. Вот, кстати, портрет, а также его бронзовый бюст в натуральную величину в участке были, ровно как и красная ковровая дорожка, ведущая к этому алтарю. Редактор моды Лёша нервно указал на надпись на барельефе «1881» и хихикнул: «Нино Черутти!». Мы засмеялись, и нас тут же заперли.
На следующий день в суде нам показалось, что мы попали в индийское кино начала семидесятых: антураж, лица, прически, одежда, мебель и поведение людей говорили о том, что время в этом отдаленном от цивилизации областном центре остановилось и шло по каким-то своим законам. Печатная машинка гремела, усатый судья что-то говорил нам опять же по-турецки, миловидная женщина выписывала нам штраф, громыхая бухгалтерскими печатями. Касса находилась тут же, в зале суда. Нас оштрафовали на триста долларов. Со стены на нас взирал строгий и вездесущий Ататюрк.
Чтобы хоть как-то оправиться от потрясений, мы арендовали побитый дорогами джип, Не будем вдаваться в подробности нашего путешествия, но каким-то чудесным образом мы снова нажрались алкоголя, и на следующий день потеряли модель Володю. Через некоторое время мы обнаружили отсутствие джипа.
В уже знакомой нам больнице Кемера злорадствовал весь персонал. «Теперь вам не уйти от расплаты!» - размахивал бумажками у нас перед носом ужасный доктор. На этот раз члена нашей съемочной группы охраняли полицейские. Старые, жирные и некрасивые, в ужасной потертой форме и с таким же алчным блеском в глазах, они окружили бедного Володю и не давали ему пошевелить ни рукой, ни ногой. Рука у него была в гипсе, и он мог либо лежать, либо стоять. Сидеть Володя больше не мог, потому что сломал себе копчик. «Нашел приключения на свою задницу, скотина!» - подытожила я.
Из-за того, что Володя был слегка выпимши, автомобильная страховка не сработала. Денег катастрофически нехватало и нам пришлось обратиться в дружественную редакцию журнала. Нас послали нах. Тогда мы обратились к друзьям, и те нас тоже послали по тому же адресу. Родственникам звонить было страшно, но делать было совершенно нечего, и они тоже получили возможность дружно послать нас нах, что и не преминули сделать при первом же нашем крике о финансовой помощи. Ну и в добавок модель Катя раскололась: она призналась, что никогда не бывала в отелях «все включено», и грешным делом подумала, что это значит «можно звонить в Саратов». Короче говоря, ей выставили телефонный счет. Наши расходы уже измерялись тысячами. А учитывая то, что из-за тюрьмы мы пропустили наш самолет, и туристическое агентство, памятуя о вызове в жандармерию, не хотело давать нам бесплатные билеты, ситуация у нас была просто чудовищная. Короче говоря, мы дружно наехали на модель Катю, и она со страху уговорила своего саратовского жениха выслать ей денег.
Когда мы приехали в местное отделение «Вестерн Юнион», оказалось, что Катин жених указал в графе «имя» наивное «Катя», вместо паспортного «Екатерина». «Наверное, он тоже модель!» - догадались мы, но Катя гордо сообщила нам, что он бизнесмен. Каким-то образом нам удалось уговорить служащих банка выдать нам кэш. По дороге в отель такси с моделью Катей и парикмахером Митрофановой попало в чудовищную аварию. Таксист засмотрелся на Катю, не вписался в поворот, не справился с управлением, и со всей дури влетел в скалу. Девчонки радовались, что сэкономили деньги. Таксиста увезли в знакомую нам больницу. У доктора с алчными глазами налаживалась серьезный бизнес.
Когда мы поднимались по трапу самолета, у редактора рубрики «мода» началась паника. «Я все понял!» - воскликнул он, - «У нас еще не было пожара! Я никуда не полечу! Идите нах!». Парня пришлось уговаривать сесть в самолет.
С тех пор прошло не так уж много времени. Теперь я сижу дома, мажу набухшие соски кремом, и думаю: «Эх, сейчас бы в Турцию махнуть!». На упаковке крема написано: «Здоровые соски – довольный малыш». Не могу не согласиться с этим утверждением.

Рейтинг: Ваша оценка

Легенда

  лучше быть не может

  потрясающе

  хорошо