|
Свежее чтиво для любителей прозы Сергея Четверухина. Книга "Tysoвка Corporate или Open air" вышла в 2007 году в издательстве АСТ в двух вариантах: в мягкой и твердой обложке, содержание которых идентично. Клубная тусовка, продвинутые гении, создающие техно-хиты при помощи расширенного сознания, цепкие светские львицы, присматривающие себе на танцполе богатых и знаменитых мужей или покровителей, мафиозные денежки, отмываемые в музыкальных проектах, и много еще чего интересного...
44100hz традиционно публикует отрывок из книги "Tysoвка Corporate или Open air" в разделе Чтиво. Read and enjoy!
Дыц! Дыц! Дыц! Дыц!
Дыц! Дыц! Дыц! Дыц!
Южная ночь отдалась ритму!
Володя смешивает уникальный коктейль. Произведение искусства. Этого микса нет ни в одном барном реестре, ни в одной энциклопедии напитков, включая советскую поваренную книгу. Это - напиток любви. "Love portion number ni-i-i-ne..." - напевает Володя старинную песню и ухмыляется, как безответственный рыбак. Это - его подарок Даше. Девушке, о которой он думает все последние дни. Даша загадочно улыбается ему. Ее губы полуоткрыты. Она будто дразнит его выбеленной полоской зубов. Что в этой улыбке? Ей нравится, как он играет мускулами? Ради этого Володя постоянно носит узкую майку-безрукавку. Возможно, ее завораживает искусность, с которой он подбрасывает высоко вверх бутылки, а затем подставляет свои цепкие ладони точно на траектории их полетов? А нет ли в ее улыбке очарованности его шутками? Его перчеными каламбурами? Она подходит к стойке:
- Ты так похож на нутрию Маню... Она живет у моей бабушки... То есть - жила... Осенью деду понадобилась новая шапка, и нутрию... ну, это... ну, в общем... чтобы снять шкурку... ты понимаешь? - в этом месте Даша резко всхлипывает навзрыд.
Апломб Володи моментально улетучивается, он вспоминает древний анекдот про соблазнителя Джеймса Бонда: Бонд заходит в бар, заказывает водку с мартини и резко подкатывает к самой красивой блондинке, уверенный в своей неотразимости:
- Бонд! Джеймс Бонд!
- Офф! - отвечает блондинка. - Фак офф!
Дыц! Дыц! Дыц! Дыц!
Дыц! Дыц! Дыц! Дыц!
Южная ночь - в плену у прямой бочки.
Володя молча ставит коктейль на стойку. Даша выпивает его почти залпом. Просто, чтобы что-то выпить. Сушняк! Ее нереально таращит от долечки, которую она час назад откусила от Алины. То есть от алининого табла, сердечка, которое так легко делится на двоих:
- Где взяла? - радостно спросила Даша у подруги.
- Правильные люди подогнали! На правильной вечеринке всегда есть правильные люди!
Алинка в одиночку скушала почти весь табл и перлась от дикого счастья единения со всем происходящим.
- Чё за люди-то?
- Московская тусня... поехали помаленьку... кормильцы!
Володя не отрываясь глядит на Дашу, пока последняя капля его волшебного коктейля не вытекает из бокала в ее пересушенное горло.
- Я скоро заканчиваю смену... поплаваем?
- Аг-а-а-а... а-оооо! - Даша совсем не против, ей вообще-то нравится этот парень. Спортивный, мускулистый и ни фига не похож на пидораса, пусть Алинка не пиздит неподелу. Даша пытается улыбнуться ему, но рот, оказывается, уже настолько растянут в улыбке, что если раздвинуть его границы чуть дальше - он порвется. - Адьес! - рвать собственный рот не входит в Дашины планы, она отплывает от барной стойки в направлении танцпола.
- Стой! Куда ты? Не уходи! - Володя тщетно пытается удержать ее. Она, не оборачиваясь, делает прощальный жест рукой, который в сорока трех странах воспринимается как обещание. Володя уже готов перепрыгнуть через стойку и покинуть рабочее место, но перед стойкой возникает начальство в образе Че.
- Че, мне так стыдно! - бормочет Володя в ухо подошедшему за неизменной порцией Agwa с Red Bull старому пирату, - я сыпанул ей в напиток... то есть... я заделал ей коктейль... из...
- Ну!
- Короче, я сделал ей микс с афродизиаком! Она щас на мужиков начнет бросаться!
- Пи-да-рас! - оценка Че не имеет никакого отношения к Володиной сексуальной ориентации.
Дыц! Дыц! Дыц! Дыц!
Дыц! Дыц! Дыц! Дыц!
Южная ночь сходит с ума от перкуссий.
Дэвид Свентон выворачивает! Правый диск - влево, левый - туда же и, сразу же - в обратную сторону!
- Правь, Британия! - орет крашеный креол на танцполе.
- Ю! Ю! Ю! - визжит однорукая ветеранша рейва, лет сорока, с коротким поставленным ежиком на голове, но, увы, с отвисшими сиськами.
- Ле Бомб! Ле Бомб! - скачут слэм трое подростков в майках с изображением избитого Киркорова под лого журнала ОМ.
- Откудабум... дровишкибум??? - укладывает слова между ударами басового барабана долговязый перец, кивая на три одинаковых майки.
- Из мест волше-е-е-ебны-ы-ых, - пропевает один из пацанов козлиным фальцетом.
- Ах-ха-ха! - две близняшки пытаются пробить бедрами лаз в параллельный мир. Настойчивость, с которой тугие бедра ломятся в упругую стену - безмерна!
Свентон выворачивает. Пот, слезы, кровь, эйфорию! Медовая сладость истекает от танцпола кверху... и растворяется в горных вершинах...
Светон выворачивает наизнанку! Человек пятьсот, как минимум.
Че приплясывает рядом, на пирсе. Он любуется Дэвидом, который прилетел всего три часа назад, быстро пожрал какое-то мясо, плюхнулся в море, вылез, высох и встал за вертушки! Он любуется виртуозной техникой скретча, ловкостью воздушного гимнаста, с которой Дэйв колдует в пространстве между двумя вертушками и своим сундуком, из которого он то и дело выхватывает черные, зеленые, розовые виниловые пластинки, жонглирует, раздевая их в воздухе, и, как блины на сковородку, бросает под иглы проигрывателей.
- Десять... Тридцать... Пятьдесят семь... - Че сверху пытается по головам сосчитать публику на танцполе. Блондинки, брюнеты, выбеленные перекисью, крашеные в коричневый, зеленый, оранжевый, синий, двуколорные, с выделенными прядями, триколорные, с выбритыми знаками, бритые наголо, полностью лысые, с британским флагом, частично облысевшие, начинающие лысеть... Головы постоянно прибывают.
Дыц! Дыц! Дыц! Дыц!
Дыц! Дыц! Дыц! Дыц!
Южная ночь плюется очередями ритмов.
Даша ныряет в пылающую толпу, как любовь нырнула в океан ее собственной души. В этой душе любовь плещется уже час, растворившись кусочком таблетки-сердечка, щедро преподнесенным подругой. В мире больше нет ни людей, ни предметов, ни гадких медуз, ни противных скунсов, ни омерзительных историй, которые бы она не любила. Она колышится под ураганным ритмом, как шарик, наполненный гелием, под порывом зюйд-зюйд-веста. Она касается всех этих людей вокруг, которых очень любит. Она трогает их руками. Она касается их волосами. Она высовывает кончик своего языка навстречу им. Кончик ее языка трепещет в наэлектризованном воздухе. Кончик ее языка натыкается на другой такой же. Языки переплетаются, перетекая из одного рта в другой. Даша открывает свои глаза и видит закрытые его. Глаза московского диджея. Моза. Она вспоминает, что еще день назад ей меньше всего хотелось бы знакомиться с его языком. Сейчас ей больше всего хочется съесть этого диджея. Ее рот раскрывается до судороги в челюстях и поглощает... Жадно лопает... Глотает... Она тащит недоеденного Моза в сторону. Она вцепилась в него, и они оба несутся прочь от общей вакханалии, от многоногого чудовища, они вырываются из кругов света, они убегают от пульсирующих вдогонку прожекторов, они сливаются с чернотой ночи на кромке, где она сливается с чернотой моря. Они падают. Дашина рука рвется под ремень, отодвигая еще дальше к позвоночнику плоский живот диджея. То, что обхватывает ее рука, сначала ложится точно в ладонь, но мгновенно выскакивает из нее, моментально вырастает, как жираф, задумавший совершить побег из зоопарка.
Ты-Дыц! Ты-Дыц! Ты-Ты-Дыц!
Ты-Дыц! Ты-Дыц! Ты-Ты-Дыц!
Южная ночь разорвана канонадой.
Свентон меняет ритмический рисунок. Крики и свист усиливаются.
Володя бежит от бара, на ходу вытирая руки о белую обтягивающую майку. Вся майка — в красных разводах, будто заканчивает свою жизнь на смертельно раненом человеке. Володя вертит головой во все стороны так быстро и ритмично, что окружающим кажется, будто он на бегу танцует. Он везде высматривает Дашу. Ее нигде нет. Пирс, аэрарий, туалет, танцпол... Людей много, но - все на виду. И ни один не похож на Дашу. Володя в ужасе хватается руками за голову, которая при этом не прекращает вертеться.
- Где?! Где твоя подруга?! - хватает он за воротник блузки танцующую в толпе Алину.
Алина хохочет, наставив на Володю расширенные и счастливые зрачки. Какой-то штырь выплясывает рядом, скалится и тычет пальцем на кромку пляжа:
- Пацана зацепила! Дашка сла-а-адкая!
Володя бежит в темноту, туда, куда не добивают мощные сканеры с танцпола.
- Извините! Простите! - он перепрыгивает через парочки, вдохновленные легким петтингом. Вот она!
Даша оседлала Моза и вцепилась в его худую длинную шею. Ее голые ягодицы трутся об его бедра. Он лежит, раскинув руки и закрыв глаза. Она давится стонами, но не как обманутая вкладчица Трастфигбанка, а как наседка, которая вот-вот уронит яйцо. Володя с лету бросается на нее, хватает за узкие плечи и отрывает от Моза.
- Прости! Я не хотел! Это все - не то, что ты думаешь! Это все - вообще не то! - Володя отчаянно машет руками, не находя слов для объяснения, - это все таблетка! Афродизиак в коктейле! Это я!!!
-А-а-а... Я не думаю... Иди к нам... - Даша обвивает Володину шею и впивается поцелуем в его губы.
-Ты! Ты что делаешь? - ошарашенный Моз вскакивает и пытается за волосы оттащить Володю от Даши.
- Уйди! - Володя отталкивает Моза.
- Какие вы дураки! - Даша одной рукой хватает Моза за болтающийся член, другой пытается залезть в штаны Володе.
- На тебе! - Моз с размаху бьет Володю в глаз. Кто сказал, что диджей не может быть самцом, разъяренным, когда у него отбирают самку?
Володя бросает Дашу на мелкую гальку, которой усыпан весь пляж, и наносит серию ответных ударов по корпусу противника. Даша визжит, ей тоже неприятно. Из темноты возникает охранник. Кажется, его зовут Дима, мать называет его Митря, а девушка, с которой он жил всю свою юность и расстался полгода назад, практиковала домашнее прозвище Дюля:
- Стоять! Кто дернется, тому заеду в грызло!
Володя и Моз к этому времени уже сцепились и бодаются в прямом смысле.
- Ща в грызло кому-то дам! Не доходит, бакланы?! Рассыпались, я сказал!
Моз и Володя отпускают друг друга. Они как в агонии: судорожно дышат, их конечности продолжают конвульсивно подергиваться.
- Какие же вы все дураки! Какие же вы... все-таки... - Даша плачет навзрыд, уткнувшись в гальку.
Ты-Дыц! Ты-Дыц! Ты-Ты-Дыц!
Ты-Дыц! Ты-Дыц! Ты-Ты-Дыц!
Южная ночь изнемогает под грузом скретчей.
- Пятьдесят семь... Восемьдесят девять... Сто сорок шесть... - Че сверху пытается по головам сосчитать публику на танцполе. Эта задача в принципе невыполнима, но для Че сейчас нет ничего невозможного. Он, как ребенок, радуется, что понеслось! Прорвало! Поехало! Народ двинулся на Опен Эйр! Че торопится пересчитать свои новые игрушки, хотя бы приблизительно, в общем. На кассе работает Ирочка, внучка Бориса Ивановича. Та самая, которая ждет диджея Санчеса. Че абсолютно уверен в ней. За эти недели он успел убедиться, что в местном семейном бизнесе не принято обманывать друг друга. Он приносит пользу ее деду, значит она будет предельно честна с ним. Но - что-то не сходится... Десять минут назад Ирочка сообщила ему сумму, которая к этому времени осела в кассе. Народу на площадке было явно больше, чем народу, купившего билеты... Что-то тут мутно...
- ВАУ!!!
- ООО!!! - танцпол взрывается экстатическими воплями. Это отвлекает Че от размышлений.
- Смотри! Смотри! У нее - сиськи!
- Да нет же! У нее хуй! Тьфу! У него...
По танцполу победно скачет Демич. Обычно она выходит танцевать в бикини, что не отменяет вопросов публики на тему "мальчик? девочка?". В эту минуту все наблюдают чапаевский галоп абсолютно голой Демич. Ни бюстгальтера, ни трусиков! Ее первый номер никак не выделяется на узкой грудной клетке, зато между ног, это видно отчетливо, болтается нечто. С формами и размерами хуя.
- Демич! Уйди с танцпола! - Че пользуется тем, что микрофон по праву и по обязанности - в его руках. Впрочем, безрезультатно. Тогда он перепрыгивает через перила и, расталкивая тусовщиков, пробирается по танцполу к заводиле хоровода. Демич похожа на Диониса, такого, каким его представляют все пьяницы мира. Голый, пьяный, танцует куражно, а за ним - свита сатиров. Че хватает Демич за руку и тащит за собой.
- Ну, я же для шоу стараюсь! - вопит Демич.
- Во-о-о-оууу! - волнуется колизей.
- Ты ебанулась, подруга!
- Ай! Больно! Синяк же будет!
- Оставь ее! Королева нужна нам! - вопит толпа вокруг. - Ко-ро-ле-ва! Ко-ро-ле-ва!
- Это еще что за отросток? - недоумевает Че, когда они с Демич добираются до адмиральского мостика на втором этаже бара.
- Ты чё, забыл? Ты же сам прогнал телегу про пидора Васю!
- И что? Я пьяный был. Пошутили и забыли.
- Не-е-е-етушки! Мне понравилось!
- И ты решила теперь беспредельничать?
- Да нет... Просто хуй себе смастерила... Я ведь модельер по призванию... Весело же! Как они повелись все!
- Демич, уймись! Вся прелесть жизни в розыгрышах, я согласен, но, как твой работодатель, я категорически против твоего сценического костюма!
- Это почему?
- Во-первых, у тебя нет сисек! Тебе нечего показывать! Вкачай силикон или смирись! Во-вторых, у меня - не стрип-заведение, у меня нет специальной лицензии... вот ты выскочила голой, а меня потом привлекут за растление публики!
- Это все?
- Нет. Есть еще - в-третьих. В-третьих, посмотри вокруг, - Че вертит Демич вокруг ее оси до тех пор, пока у артистки не начинает кружиться голова. - Мы в горах, здесь полно горячих людей, для которых вид голой женщины - конкретное предложение! Не надо их провоцировать! Подловят тебя одну в темном углу, и - прощай девственность!
- Фу! - Демич фыркает обиженно, но в ее глазах проявляются признаки рассудительности. Видно, что аргументы Че, особенно последний, на нее подействовали. Она вздыхает и расслабляется:
- Яволь, майн фюрер!
Че прижимает ее к своей груди и нежно гладит по бритому черепу, там, где растительности - самое место. Демич пасторально мурлычет.
Продолжение следует...
|
лучше быть не может
потрясающе
хорошо
плохо
не оценивалась
