|
В 2002 году зрители телепередачи BBC Top of the pop вместо привычных хип-хопов и напоминающих жевательную резинку артистов наблюдали странную картину. Одетый в белый костюм молодой человек, явный любитель солярия и спортзала, вместе со стайкой девушек отплясывал и скакал под звуки дешевого синтезатора, завывая что, есть мочи "You don’t need to emerge from nothing". На очередном припеве он, ни на секунду не прекратив танцев, одним, очень легким, движением сорвал с себя костюм, оставшись в таких же белых плавках. Так британские домохозяйки познакомились с Кейси Спунером, солистом одной из самых забавных групп современности Fischerspooner. В сентябре этого года, этот "цирк для взрослых", наконец-то собрался доехать до Москвы.
Полная версия интервью Кейси Спунера, опубликованного в журнале TimeOut Москва (С).
Ты счастлив, что будешь на обложке TimeOut Москва?
О, да. Ты не хочешь мне перезвонить – связь не хороша. Набери мне на мобильник.
OK (перезваниваю).
Так значительно лучше. Погоди-ка, у меня вторая линия. Перенабери еще разок.
ОК (перезваниваю). Вот теперь тебя слышно так, как будто в соседней комнате сидишь. А на самом деле, ты на Ибице...
...да, у меня здесь дом в горах, далеко от клубов. Деревня, окруженная покрытыми зеленью горами и синем морем. Тихо, я слышу только мяуканье катят. Есть маленький бассейн на заднем дворе.
Живешь один?
Нет, делю бунгало с нашим музыкальным директором, так что получается идеальное сочетание релаксасации с экстренной возможностью поработать.
Сколько раз в неделю вы выступаете?
 |
Мы на Ибице живем уже три месяца, и каждый понедельник делаем шоу в клубе Privilege. А в остальные дни недели разъезжаем по разным европейским фестивалям, даем концерты в крупных городах. За лето успели побывать в Лондоне, Париже, Цюрихе, Осло, выступали на фестивале Benicassim в Испании и на бельгийском Pukklepop.
А в Восточную Европу вас не заносило?
Нет, ни разу. И одна из причин, по которой мы решили провести лето в Европе, - это возможность ездить туда, где мы раньше не были и куда мы бы не добрались из США. Ведь летать еженедельно из Нью-Йорка в Старый Свет довольно-таки трудно. А с Ибицы можно уехать в любое место, например, в Грецию, Турцию или Москву.
Почему вы подписали контракт с Privilege. Это же зависимость на три месяца? Вам посулили много денег?
Ну, во-первых, контракт с клубом дает возможность жить и передвигаться по Европе. Второе – мне нравится идея живой музыки в танцевальном клубе. Это круто. Privilege - огромный клуб, он успешен, по понедельникам там и без нас бывает по 10000 человек. И представьте, как диджей снимает иглу с виниловой пластинки и на сцену выходит группа, исполняющая музыку вживую. Получается просто дикость какая. Воплотить эту безумную идею было очень самоуверенно со стороны заведения. К тому же, мы никогда ни с кем не работали на постоянной основе – нам хотелось попробовать жанр клубного шоу. Сейчас мы уже задумываемся о других жанрах. Может быть, в следующем году дадим серию концертов в Вегасе. Хочется, чтобы Fischerspooner были такими же легендарным и долгоиграющим, как мюзиклы Уеббера. Хотя, когда мне впервые позвонили менеджеры Privilege, я ушел в отказ и кричал «Да вы что!? Я никогда не поеду на диско-остров! Это сцена мне не интересна. Я не люблю прогрессив-транс».
Мне кажется, репутации Fischerspooner повредит эта гастроль – за вами увяжется слава клубных персонажей.
Мне наплевать на мнение людей, потому что Fischerspooner постоянно меняется. Мы стараемся себя ни ограничивать в выборе пространств и контекстов. Мы живем настоящим моментом и готовы полностью трансформироваться в зависимости от обстоятельств. В прошлом году Fischerspooner был перформансом, а сейчас это, в первую очередь, концертный проект. Люди передумают, когда мы подготовим еще одно большое шоу и поставим его в арт-галерее.
В клубах публику несколько смущает тишина. Вы выступаете с паузами между треками или одним слитым сетом?
Мы разработали особую структуру для Manumission. Она напоминает коллаж: диджей играет, потом неожиданно звук уходит на нет, появляемся мы и исполняем одну песню. Дальше исчезаем, диджей снова заводит пластинки, что-то еще творится, через час Fischerspooner вновь выходят на сцену и исполняют еще две песни. Такая схема превращает клубную вечеринку в вечер варьете, только очень странный и перенасыщенный: с гоугоу-дэнсом, огнеглотателями и стриптизершами.
Во сколько времени вы выходите в первый раз?
В 3.15.
То есть в кульминационный момент.
Да, именно. Первая песня в 3.15, второй выход в 4.30 и в 6 утра мы делаем еще одну песню. В промежутках отвисаем в гримерках, периодически отправляясь прогуляться в толпу. Когда только начинали, песен было больше, но мы быстро осознали, что часовой живой концерт – это насилие, портящее клубное переживание. Мы пробовали выступать в разное время, на разных сценах, мы успели поэкспериментировать с площадкой. Наша функция - создать несколько точек аффекта, несколько живых кульминаций для вечеринки.
Здоровье группы не страдает из-за того, что вы живете на Ибице – ты не с похмелья?
Не могу причислить себя к клубной нарко-пьяни, я не пати-монстр. Поэтому, кстати, я отказывался от резидентства на Ибице. Не буду тебе врать, что никогда ничего не пробовал – вчера, к примеру, мы проторчали всю ночь. Просто я четко осознаю, что нельзя еженедельно жрать всякую дрянь.
У нас так распределяется неделя: по понедельникам Manumission в Privilege, во вторник мы отсыпаемся, а в среду-четверг уезжаем отсюда на континент. Сейчас двухнедельный перерыв с Ибицой - мы готовимся к двум финальным шоу здесь. А с 5 сентября график будет нереально жесток: понедельник тут, во вторник в Греции, в среду в Турцию, в субботу в Москву, в ту же ночь выступаем, в понедельник обратно на Ибицу, во вторник в Лондон и опять обратно. Это, наверное, самое безумное расписание в истории музыки.
Осенью вернетесь в Нью-Йорк и начнете писать третий альбом, чтобы не ослаблять паров?
Начнется американский тур, а насчет студийной работы – не уверен. “Odyssey” оказался трудоемким предприятием, отнявшем у нас два года, поэтому хочется заняться чем-нибудь приятным и сиюминутным. Начнем выпускать синглы. Есть задумка, проанализировав песни с “Odyssey”, сделать по их мотивам большую выставку.
В нью-йоркской галерее Deitch Projects?
Точно. Мне нравится передвигаться из мира искусства в мир музыки и обратно, развивать материал в одном пространстве, а потом переносить его в другую сферу культуры и наделять его новыми значениями. На втором альбоме мы довели идею традиционной концертной группы до совершенства, и теперь мне хочется въехать верхом на гитарах, барбанах, бэк-вакалах в галерею и развернуться в форме, более привычной для современного искусства.
Как к вам относятся арт-бонзы? Кураторы серьезных проектов, комиссары бьеннале, критики?
(визжит) Я не знаю! То есть, нас сильно поддерживала вся эта тусовка, особенно в момент нашего появления. Но смысл того, что мы делаем, не рождается в диалоге с арт-истеблишментом. Есть некая непосредственная суть проекта Fischerspooner, есть тело нашей работы, которое постоянно перемещается по разным контекстам и получает разные трактовки. Я не знаю, откуда возникла такая стратегия. Может быть, это мое личное исследование проблемы многозначности. Мой собственный поиск границы между художественным и развлекательным. Есть такие непроявленные зоны, на которых я хочу подробно остановится. И мне нравится делать нечто сомнительное, не такое бесспорное, как картины или скульптуры.
То есть вы не занимаетесь современным искусством в чистом виде? Вы преподносите его как раздел шоу-бизнеса?
Наш первый альбом сильно смутил и арт-тусовку, и людей из шоу-бизнеса. Многие музыканты посчитали, что Fischerpooner насмехаются над ними, будто мы слишком далеко зашли со своей иронией и нагло демонстрируем свое превосходство. Потом мы заметили, что представители арт-сообщества тоже смотрят косо. Нас стали воспринимать как предателей, будто мы сделали их тайны достоянием масс. Меня беспокоила эта обида, когда мы придумывали, как преподносить “Odyssey”. Тогда появился красивый план, который, к сожалению, оказался нереализуем по своей логистике. Я хотел сделать два совершенно независимых проекта – музыкальный и художественный – и провести между ними четкую черту. Я начал разрабатывать проект “FS Unplugged”, придумывать сценографию, костюмы, но меня убедили, что люди не заинтересует ТАКОЙ Fischerspooner. Нет смысл двигаться в направлении чистой музыки. И мы так и остались сочетанием перформанса с музыкальным действом. Можно даже попробовать высчитать процентное соотношение того и другого. Хотя, естественно, Fisherspooner ничего себе не запрещает. Например, цель жизни Уоррена - это опера. А я хочу снять фильм.
Можно ли сравнивать то положение, которые вы занимаете в музыке, с тем, как фильмы художника Метью Барни существуют в кино-процессе?
Да. Но, с другой стороны, Барни известен в определенной среде. Его фильмы смотрит ничтожное количество людей.
Его последнюю картину, сделанную вместе с Бьйорк, показывают на Венецианском кинофестивале, и, вполне возможно, она выйдет в ограниченном прокате.
Окей, не знал. У Барни очень скульптурный подход к кинематографу, в его фильмах время течет как воск.
Вы оба страдаете гигантоманией, оба знамениты, оба тяготеете к большой форме, такой как опера или вагнеровский «гезамкунстверк»…
Наша песня “Cloud” была вдохновлена Людвигом Баварским, для которого Вагнер писал свои оперы. Но для меня тема тотального искусства преломляется сквозь храмовую сценографию Бернини и искусство эпохи барокко, а не через Вагнера.
Ты везде говоришь, что обожаешь Бернини.
Барокко – очень американский стиль, в котором, во-первых, впервые была легализована фривольность, а, во-вторых,– это искусство коммерческое, призванное потрафить низменным вкусам элиты.
А можно ли сказать, что Fischerspooner занимаются популяризацией приемов, форм и идей современного искусства? Что вы продвигаете попс-арт?
Думаю, да. У меня художественное образование, и я использую в шоу-бизнесе то, чему меня научили. Хотя, я не буду до конца жизни заниматься попсой. Она утомляет. Воспользоваться таким доступным и широким каналом воздействия на умы - это, конечно, благородная попытка изменить мир, но когда-нибудь я разочаруюсь в популярности. Не только из-за морального аспекта. Дело в том, что мне больше нравится притворяться супер-звездой, чем полностью раствориться в системе. Я хочу сохранить дистанцию…
Fischerspooner довольно сильно отличаются от всего, что происходит на MTV. Вас можно ставить в ряд только с такими звездами, как Мэрилин Мэнсон. Ты, вообще, как относишься ко злу?
Никак. То есть, как все. Я понимаю, что свет невозможно представить себе без тьмы, и все живые существа сочетают в себе добрые и злые черты. А с Мэнсоном я недавно впервые пообщался, убедившись, что он воплощает абсолютно подростковую версию зла. Готическую с большой буквы «Г» (кстати, забавно, что готы приняли нас за своих). Зло в понимании Fischerspooner более поэтично, а Мэрилин - мультяшка. Однако ничего плохого про него заявить не могу. Он придумал очень внятного персонажа, и в своем образе он великолепно смотрится. Пожалуй, политическая озабоченность – единственная точка, где мы сходимся с Мэнсоном.
Мне кажется, ваш успех напрямую связан с политикой. Вы не смогли бы прославиться до 11 сентября 2001 г. А в Москве вы, между прочим, выступаете за день до очередной годовщины 9/11.
Жизнь в Нью-Йорке, безусловно, наложила на меня отпечаток. Меня жутко бесит то, как события 9/11, как страх и отчаяние были использованы американскими политиками. Еще больший шок я испытал, когда 11 сентября 2002 г. увидел, что на 14-ой улице продают майки, кружки и брелоки с дымящимися близнецами.
Ты не циник?
Нет, я воспринимаю это как неуважение – к Нью-Йорку, к умершим людям. На самом деле, это сложнейшая тема и, как бы мы ее не обсуждали, все равно – выходит однобокая интерпретация катастрофы. Чем больше она муссируется, тем сильнее мы отходим от истинного смысла событий 9/11.
То есть у тебя есть моральные ограничения в искусстве?
Но высказываться на сложные темы тоже необходимо.
Имеешь в виду песню “We Need A War”, текст которой написала Сьюзан Зонтаг?
Да. Она попыталась продемонстрировать опасность искушения местью. И ее слова – это буквально призыв к войне – звучат гораздо ужасающе, чем антивоенные проповеди с описанием издевательств над пленными и прочей жутью.
Ты сам к ней обратился с предложением о сотрудничестве?
Нас познакомил куратор на какой-то тусовке, и она обмолвилась, что всегда хотела написать стихи для песни.
Она представляла себе, что есть Fischerspooner?
У нее не было не малейшего понятия: сначала она познакомилась со мной, потом уже с нашей музыкой. Она не воспринимала нас как художников. Ей как раз было интересно сделать песню для поп-группы.
Она осталась довольна результатом?
Рядом с ней я чувствовал себя стариком – Сьюзан была потрясающим человеком, сохранившим молодость до конца. К тому моменту, как вышла “We Need A War” Сьюзан была уже сильно больна, и у нас уже не было возможности встретиться лично. Но я знаю, что она ее слышала, и ей понравилось. Она умерла и “We Need A War” стала нашей данью уважения к Зонтаг.
Эта последнее, что она написала?
Не знаю. На самом деле, после “We Need A War” она прожила с добрый год.
Ты был на ее похоронах? Носил цветы на могилу?
Я хотел приехать, но не было возможности. Ее могила находится в Париже. Как же называется это кладбище?...Не Пер-Лашез. Что-то такое на «м»… Может Монпарнасс? Нет, Монпарнасс это не кладбище….
Как разделяются ваши с Уорреном функции. Ты – лицо группы, делаешь все интервью, а он чем занимается?
Отменный вопрос. Что, черт возьми, он делает?
Что?
Да ничего, на подтанцовках пляшет. На самом деле, в начале промо-компании “Odyssey” он куда активнее общался с прессой. Он мой коллега, он мой резонатор и он автор музыки.
Ваша диспозиция напоминает дуэты Erasure и Pet Shop Boys – гиперактивный солист и композитор в тени…
Мы с Уорреном живем очень разными жизнями. Он продолжает снимать рекламу, у него есть своя студия, жена, двое детей – у него меньше остается времени на Fischerspooner, а я полностью поглощен проектом. В отличие от меня, Фишер не ловит особого кайфа от выступлений. Ему больше нравится смотреть в глазок видоискателя – фото- или видеокамеры.
Он менее разговорчив?
Нет, он также болтлив, как и я
.
Он старше тебя?
Да, на год.
Почему вы назвались Fischerspooner, а не Spoonerfischer?
Потому что по алфавиту “f” идет перед “s”. Потому что фонетически Fischerspooner звучит мягче. Его фамилия перед моей уравновешивает перевес на сцене.
Вы появлялись на ТВ с Кайли Миноуг в “Tops Of The Pops”. А вас не приглашали на шоу Дэвида Леттермана или Джей Лемо?
Нет, в американских шоу мы не участвовали. Знаешь, мне кажется, Америка еще до конца не поняла, что с нами делать, по какой отрасли нас записать. Вообще-то я был бы рад оказаться на “Saturday Night Live”. Одно из моих детских воспоминаний – выступление Лори Андерсон на субботнем теле-шоу. Мне больше хотелось бы прославиться в России, чем в США.
Кейси, сколько интервью ты сделал сегодня?
Не одного. Ты первый.
А вчера?
Вчера, кажется, тоже не было.
В одной из бесед я прочитал, что ты уже был в Петербурге. Это что – огрехи перевода?
Нет, не был.
Если судить по тому, как американские режиссеры изображают Россию, то это страна непрекращающихся вакханалий и революций. Должно быть, очень вдохновляющее местечко для Fischerspooner?
Да, я мечтаю попасть в Янтарную комнату и прокатиться через всю Сибирь.
В Москве тебе надо будет сходить в Музей советской армии.
О, мне страшно понравился Музей армии в Париже.
Что еще всплывает в твоей памяти при упоминании России?
Нежинский, Нуриев, русский балет. Я своего гримера попросил разработать мейк-ап в стиле “bellet Russe”. У меня есть большая проблема – я очень необразованный. Я всегда был плохим учеником, но тянулся к знаниям. Я плохо воспринимаю печатный текст, но люблю рассматривать картинки. Не люблю читать, но обожаю музеи и путешествия. Мне стоило бы заглянуть куда-нибудь дальше, чем в Достоевского и Чехова. Но истина такова, что я гораздо менее умен и начитан, чем следовало бы.
В том же интервью, где говорилось, что ты был в Питере, ты утверждаешь, что у тебя есть девушка…
Я вроде такого никогда не говорил. Было одно дико странное интервью для русского Playboy что ли. Да-да, звонил журналист, задававший вопросы типа «Тебе нравится пицца?».
А какое самое неприятное интервью у тебя было?
Какой-то француз стал признаваться, на какие сексуальные подвиги его побудила моя музыка. Это было отвратно…
А он тебе не говорил, что ты все больше и больше походишь на Элтона Джона?
Многие меня успели подковырнуть Элтоном, хотя я, сочинив себе такой имидж, предполагал Дирка Богарта из «Смерти в Венеции». Вот опять-таки пример того, что Кейси Спунер плохой имиджмейкер: я подразумеваю «Смерть в Венеции», а все принимают меня за Элтона Джона. Некоторые считают, что я - Кит Харринг. Еще говорят, что я кошу под нашего галериста Джеффри Дейча, хозяина Deitch Projects. Во всем виноваты мои очки, хотя сейчас я от них отказался – наступила эпоха “bellet Russe”.
В двух последних клипах Fischerspooner “Never Win” и “Just Let Go” ты появляешься в образе Алекса из «Заводного апельсина», в гусарском костюме a la Duran Duran и как раз в той маске, которая напоминает Элтона Джона. В каком из нарядов ты чувствуешь себя комфортнее всего?
Думаю, мне удобно в том, в котором я пребываю.
Кеды-джинсы-майка?
Нет-нет. Я имею в виду, что органично вписываюсь в любой образ. Каждые полгода я кардинально меняюсь. Я всегда оставался фриком и имел склонность к переодеваниям.
Ты пользуешься косметикой в повседневной жизни – когда идешь не выступать, а отдыхать на вечеринку?
Нет, потому что без грима меня, слава богу, никто не узнает. Конечно, я могу чего-нибудь отчебучить и накраситься для вечеринки, а сейчас, например, я не брит и в халате. Похожу, наверное, на привратника из Марокко. В конце концов, первыми Ибицу освоили хиппи и здесь можно позволить себе забыть о социальной репрезентации в одежде. Я увлекался историей костюма, и мне нравится старинная военная форма, ориентальный стиль, этнические балахоны. Я абсолютно органично ощущаю себя в любом имидже.
Альбом “Odyssey” полон намеков на Pink Floyd. Мелодические ходы как в “The Wall”, дизайн обложки отсылают к “Another Side Of The Moon”. Вы признаете себя их наследниками?
Это чересчур грандиозное выражение – «наследники».
Но вы сознательно обращались к Pink Floyd?
Сознательно. Хотя макет обложки мы выбрали по наитию, а потом уже поняли, как он схож с “ASOTM”. Мне хотелось, чтобы дизайн был простым и универсальным, чтобы он не мог устареть. Как японский флаг.
Ты сам нарисовал этот треугольник на обложке?
С нами работал лондонский график-дизайнер Гаррис.
А как вы называете эту штуку?
Просто «символ». Его довольно сложно повторить по памяти из-за сочетания 14 цветов. Так что следующим символом станет какая-нибудь одноцветная загогулина.
Ты утверждаешь, что у тебя ужасный вкус, что ты не музыкант и занимаешься подделыванием шоу-бизнеса. Насколько за время существования Fischerspooner ты продвинулся в изучении технологии производства музыки?
Ну, про вкус я заявлял из чувства противоречия. На самом деле, мои предпочтения в музыке не настолько ужасны, просто я открыт ко всему. Меня восхищает, как эволюционировали и взаимодействовали черная и белая культуры, как могут в поп-музыке сочетаться феномены типа Кристины Агильеры и The Strokes, Уитни Хьюстон и Kraftwerk. Так что заявление насчет плохого вкуса касалось моей всеядности. У меня действительно нет никакого музыкального образования, но тем и интересен Fischerspooner. Как я уже говорил, я плохой студент, мне трудно дается теория, и я предпочитаю познавать жизнь через опыт.
То есть все-таки чуть-чуть разбираешься в программном обеспечении?
Нет, нисколько.
То есть ты - звезда со стайкой продюсеров-ботаников под рукой?
Уоррен – моя стайка продюсеров-ботаников. У нас разделение: я отвечаю за креатив, а он за его техническую реализацию. Но постоянно был в музыке или вокруг музыки, все время общался с музыкантами. Когда я жил в Афинах и Чикаго, буквально все мои друзья были музыкантами.
Известно, что ты был бойфрендом Майка Стайпа.
Ага. Это он во всем виноват. Недавно я купил пианино.
Но ты не можешь откинуть его крышку и наиграть какой-нибудь патетический мотив?
Нет, к большому сожалению. Я вспомнил, что в детстве у меня была гитара, и я хотел научиться на ней играть, но учитель отвратил меня от всяких попыток освоить музыкальную грамоту.
Ты пробовал диджеить на школьных дискотеках?
Да, но мне не очень это нравится. Я могу поиграть на открытии выставки, где собираются какие-то знакомые люди, но я уважаю ремесло диджея, и этим надо либо заниматься серьезно, либо вообще не подходить к вертушкам. Увидев, как играют DJ Hell или Мисс Киттин, я понял, что мне никогда не добиться их мастерства. К тому же на вечеринке я предпочитаю видеть всех, общаться и танцевать, а не стоять за пультом.
Чтобы ты сказал Оскару Уайльду, если бы встретил его в Privilege?
Я попросил бы его забрать меня с собой в его время. Хотя я неуверен, что Англия конца XIX в. – это идеальное место. Поэтому мне хотелось бы посмотреть, как там все было устроено, и вернуться.
Путешествие является для тебя естественной формой существования?
Да, я изучаю мир при помощи путешествий.
Это из-за того, что ты родился в провинции?
Да, видимо так. Я живу так, будто бы я ушел из дома, и хочу как можно дальше от него удалиться. У меня есть маленькая квартирка в Бруклине, где хранятся все мои вещи, но я не могу сказать, что это мой дом.
Zeppelin – Extravaganza – цирк для взрослых
Fisherspooner live, DJ: Tommie Sunshine, Griff, Housekeeper, Катрин Весна, Лист, Рудык
|
потрясающе
хорошо
нейтрально
плохо
не оценивалась
